Южная Корея может стать первой страной, внедрившей безусловный доход на национальном уровне. Дела украинские сложнее...

Начнем с дефиниций. ББД — это безусловный базовый доход, который гарантируется каждому гражданину вне зависимости от результатов его трудовой и/или предпринимательской деятельности.

ГГД — это государственная гарантия работы, когда правительство обеспечивает формат так называемой полной занятости населения, кроме структурной безработицы (всегда в обществе будут люди, которые по тем или иным причинам не могут работать). Речь идет о преодолении циклической безработицы, когда в результате разрушения экономического цикла трудоспособные и нередко высококвалифицированные сотрудники оказываются на улице. ГГД делает подобное невозможным.

Очевидно, что ББД и ГГД имеют лишь одного гаранта своей жизнеспособности в современной экономической системе. И это не рынок, а государство. Никакой рынок, даже рынок совершенной конкуренции, не обеспечит ни гарантированной работой, ни базового дохода. Это может лишь сильное государство. Сильное экономически, а не только административно. Примеры таких государств — США, Германия, Япония, Швейцария и другие развитые страны. Пример административно сильного государства — Северная Корея, которая, в отличие от Южной, вряд ли станет началом истории.

Таким игрокам, как Facebook (Meta), Google, Microsoft или Tesla, люди в своем социальном и профессиональном многообразии нужны лишь как потребители, но не как производители. ТНК в будущем смогут сосредоточить в своих руках капитал, который в разы будет превышать возможности классических государств. Они смогут платить людям, чтобы те потребляли их продукты и услуги. Формируется новый контур движения капитала, при котором социализация через труд станет второстепенной. В первую очередь люди будут социализироваться через потребление.

Не зря Илон Маск поддержал введение безусловного базового дохода: на его предприятиях робототехника уже давно вытесняет рабочих и его мечта — это полностью автоматизированное производство электрокаров. Маск готов платить уволенным рабочим безусловный базовый доход при условии, что те будут покупать в кредит его электрокары: "Я говорю так не потому, что хочу таких перемен, а потому, что считаю это наиболее вероятным будущим".

Вперед в прошлое

Если политика — квинтэссенция экономики, то понятно, почему Маск в своих политических проектах поддерживает кандидата в президенты США Эндрю Яна, венчурного капиталиста, программа которого как раз и опирается на концепцию ББД: каждый гражданин США будет получать $1000 ежемесячно, отказавшись при этом от всех остальных программ социальной поддержки.

Возникает вопрос, где брать на это деньги. "Печатать", как это делали во время пандемии и карантина? Отнюдь. Выплаты будут осуществляться за счет налога, взимаемого с доходов инновационных компаний, то есть того самого бизнеса, деятельность которого приводит к появлению так называемой технологической безработицы, когда люди теряют свою работу по причине появления новых технологий, минимизирующих людской труд.

Зачем эта система нужна платформенному инновационному капитализму? Там просто хотят избежать появления в обществе массового движения, аналогичного луддитскому. Только если классические луддиты появились на заре промышленной революции в начале XIX в., то постклассические могут возникнуть в середине XXI.

Напомним, движение луддитов возникло в Великобритании в 1811 г., и его основателем стал Нед Лудд, который разрушил первые чулочные станки, лишившие работы сотни женщин-вязальщиц. Движение очень быстро переросло в индустриальный саботаж, когда луддиты громили мануфактуры и разбивали станки. Тогда их просто вешали, расстреливали и отправляли на каторгу в Австралию. Сейчас времена цивилизованные, и для недопущения массовых актов индустриального саботажа нужно просто платить.

Таким образом, для Маска налог на инновации для выплаты ББД — это способ минимизировать социальную токсичность технологической безработицы, не допустить организованного индустриального саботажа, когда его роботов разъяренные реднеки разберут по винтикам. Заплатить 10%, чтобы сохранить 90%, вместо того чтобы потерять 100% — логичный подход.

Примерно ту же картину в работе "Необлиберализм: новая стадия капитализма" описал Фрей Бетто, бразильский интеллектуал и философ левого толка. Вот подходящий отрывок: "Экономически самодостаточные государства начинают уходить в прошлое. Влияние — и власть — президентов "Сити-банка" или "Хонды" становятся больше, чем президентов или премьер-министров многих стран… В первой половине XX в. капитализм был заинтересован в укреплении государства, которое вскармливало крупные корпорации финансовыми вливаниями, налоговыми льготами и законодательными привилегиями. Сейчас транснациональные корпорации, контролирующие экономику планеты, настаивают на приватизации госпредприятий. То есть они хотят ослабить государство и усилить рынок: меньше законов, больше разнузданной конкуренции… При неолиберализме государство имеет тенденцию остаться только регулятором юридических контрактов и аппаратом подавления недовольных, исключенных, которые оплачивают своей жизнью счета тех, кто живет на островках изобилия… Либеральный капитализм говорил о "национальном развитии" и демонстрировал обеспокоенность, когда росли безработица и маргинализация. Сегодня неолиберализм уже не заинтересован в вовлечении всех в рынок, он заинтересован в исключении. Короче говоря, безработица является для системы не проблемой, но лишь признаком того, что развитие субподряда и технологический прогресс — создающий машины, которым надо все меньше человеческих усилий, скажем, сборщика на конвейере — сокращают число рабочих рук. Система заинтересована не в увеличении количества потребителей на рынке, но в том, чтобы у того же числа потребителей было больше денег".

На поверку оказывается, что у концепции безусловного базового дохода в ближайшее время будет лишь один достойный противник. Это формат государственной гарантии работы. Последний концепт — неотъемлемая часть Современной монетарной теории (ММТ) с ее принципом: "все, что имеет материальное воплощение, должно быть профинансировано". То есть при увеличении безработицы нужно лишь усиливать загруженность основных средств, применяя для этого весь арсенал правительственного и монетарного инструментария. А если и этого будет недостаточно — создавать новые производственные активы и дополнительные рабочие места, вплоть до достижения условного уровня полной занятости. В этом формате государство снижает социальную нагрузку и увеличивает инвестиционную. Люди должны сами зарабатывать себе на жизнь, государство просто обязано обеспечить их работой. Циклической безработицы в этом формате не может быть априори. Действия Трампа во время пандемии были направлены на сохранение рабочих мест путем их дотирования за счет государственных средств. У Маска на этот счет были свои соображения: никого спасать не нужно, достаточно выплачивать гарантированный базовый доход.

Столкновение данных концепций — своеобразный маркер двухпартийного противостояния в США. При всей условности и натянутости данного сравнения, можно сказать, что Трамп — это движение к государственной гарантии работы, а Байден — к выплате безусловного базового дохода. Трамп — это попытка возродить старый добрый индустриальный капитализм, а Байден — это "линк" к финансовому и платформенному постиндустриальному капитализму. Понятно, что на практике мы видим смешение стилей: Трамп применял элементы концепции ББД, а Байден говорит о гарантиях работы. Это примерно та же история, когда коммунисты в СССР в начале 1920-х говорили о НЭПе. В дальнейшем произойдет кристаллизация данных теорий, когда демократы будут в своих предвыборных программах покупать электорат обещаниями увеличить ББД еще на пару сотен долларов, а республиканцы будут говорить о сокращении безработицы на пару процентов.

Губернатор провинции Кенгидо Ли Джэмен обещает реализовать пятилетний план по внедрению в Южной Корее концепции ББД / Getty Images

Игра в кальмара или ББД по-корейски

В Южной Корее тоже появились свои демократы по-американски. Во всяком случае, губернатора провинции Кенгидо Ли Джэмена сравнивают с лидером радикального крыла американских демократов Берни Сандерсом.

Кенгидо — наиболее густонаселенная провинция страны. В случае своей победы на президентских выборах (которые достоятся в марте), Джэмен обещает реализовать пятилетний план по внедрению в Южной Корее концепции ББД. Вначале каждый гражданин получит по 1 млн вон ($840) единоразово, затем, по мере реализации программы, выплаты станут ежемесячными в размере 500 тыс. вон ($420) в месяц.

Таким образом, Южная Корея попытается поставить на паузу "Игру в кальмара". В которую с обществом играют крупные национальные корпорации. Побочное следствие такой игры: галопирующий рост кредитной задолженности домохозяйств, подорожание жилья (цены выросли вдвое) и образования, катастрофическая бедность стариков и безработица среди молодежи. В нынешней модели неолиберального капитализма — это все "паразиты" (по названию оскароносного корейского фильма). И безработные, и старики без частного венчурного фонда, и заемщики. Как следствие — социальная апатия и падение уровня рождаемости.

Ли Джэмен говорит: "Настоящая свобода возможна только тогда, когда людям гарантированы базовые ⁠условия для жизни, включая доход и обеспечение жильем. Южная Корея ⁠должна стать страной, где решены проблемы неравенства, несправедливости и коррумпированности, и где на фоне постоянного экономического роста для всех открыто множество возможностей и шансов воплотить мечты".

Ему вторит и аналитик Standard Chartered Пак Чонхун: "По мере того как в стране разворачивается кризис системы здравоохранения, люди соглашаются с тем, что государству нужно усилить поддержку населения. Поэтому они постепенно начинают принимать некоторые радикальные идеи, ранее считавшиеся социалистическими".

Таким образом, идея о безусловном базовом доходе в Южной Корее сопряжена с побочными последствиями, описанными выше. Однако нужно понимать, что чем богаче страна, тем она больше склоняется к концепции ББД в противовес гарантированию работы.

Сегодня сбываются пророчества Джереми Рифкина, который в книге "Конец работы" предсказал третью промышленную революцию, связанную с вытеснением человеческого труда: Рифкин соглашается с Карлом Марксом, который говорил, что внедрение новых технологий будет приводить к относительному обнищанию масс, а не к их обогащению. Ведь роботы будут работать на Маска, а остальные — жить на тысячу долларов в месяц. И для того, чтобы появилось более справедливое "общество сотрудничества", описанное Рифкином в его книге "Общество нулевых предельных издержек", контуры оного должен формировать не Маск, а скорее синтез Маркса и Пола Самуэльсона (нобелевского лауреата и автора самого популярного учебника по экономике "Экономика: вводный анализ"). Идея в том, что информационные технологии позволяют объединить производителей и потребителей в распределенную структуру на основе сотрудничества. Хорошо зарекомендовавший себя в мире пример — объединение при помощи интернета городских хозяйств с фермерами, когда первые вносят фиксированную сумму перед посевным сезоном, а вторые впоследствии поставляют им часть урожая. Еще вариант — веб-платформы, на которых мастера предлагают товары непосредственно потенциальным покупателем, уменьшая свои затраты.

Что же касается стремления общества к нулевым предельным издержкам, то в его основе лежит факт, что информация становится самым главным фактором производительности. Именно знания, информация, а не труд или даже физический капитал. По сути это современное переосмысление идеи Маркса о том, что "развитие основного капитала является показателем того, до какой степени всеобщее общественное знание превратилось в непосредственную производительную силу". Напомним, что согласно трудовой теории в разработке Маркса, хотя машины и многократно повышают производительность, источником прибавочной стоимости всегда является труд — либо "живой" (нанятые работники), либо "завершенный" (машины, оборудование или другие ресурсы, которые кто-то создал и подготовил). Из этого следует, что с уменьшением количества труда падают и затраты, а когда производство настолько автоматизировано, что почти только машины (или, скажем программное обеспечение) передают свою стоимость товару, а сами эти машины могут работать очень долго, то предельные издержки, то есть затраты на каждый последующий экземпляр, стремятся к нулю.

Однако такой взгляд на формирование стоимости не согласовывается с доминирующей теорией предельной полезности, согласно которой цена товара зависит от удовлетворения или удовольствия, которые он может доставить потребителю, причем каждая последующая (предельная) единица того же самого продукта уменьшает его субъективную полезность. У всех свое понимание полезности того или иного товара. И оно, как, в частности, считал Пол Самуэльсон, соответствует некоей шкале предпочтений, индивидуальной для каждого потребителя. Но, кроме того, он был сторонником объединения разных взглядов на ту же проблему ради получения полной картины, пытаясь "синтезировать" лучшее. Поэтому разрешение вопроса о том, как все-таки формируется стоимость товаров и услуг с учетом затраченного труда, капитала и знаний, с одной стороны, и индивидуальных предпочтений потребителей с другой, поможет понять, как будет работать капитализм в обществе сотрудничества. 

Дела украинские

Понятно, что для Украины проблемы робототехники пока важны почти так же, как и рост поголовья оленей на крайнем севере Лапландии. Да и для выплаты ББД у нас попросту нет денег. Но и у нас есть возможность внести свою лепту. Хотя бы в виде применения золотого стандарта социальной политики, когда минимальная зарплата, минимальная пенсия, прожиточный минимум и необлагаемый минимум доходов граждан — равны. То есть уже сейчас в Украине стоит предпринять шаги для преодоления пенсионной бедности, перестать облагать налогами минимальные зарплаты и установить реальный прожиточный минимум, а не издевательский бюджетный.

Кроме того, у нас есть регион, где Украина могла бы применять синтез ГГР и ББД — речь о подконтрольных Киеву районах Луганской и Донецкой областей. Сейчас мы наблюдаем эффект вымывания инвестиций из этих регионов, который сопровождается и усиленной внутренней миграцией. Нет работы — нет стимула связывать с регионом свое будущее, если ты еще молод. Фактор войны долго будет усиливать данный эффект, укрепляя перекос в сторону западной части страны, где риски военного конфликта существенно ниже. Как следствие — инвестиций будут идти на запад, а на востоке — пустая "инвестиционная тарелка". А ведь подконтрольные районы двух восточных областей — это именно тот регион, где нам нужно формировать свою промышленную витрину. Для достижения этой цели есть два пути: перезагрузка технологического уклада в масштабе региональной экономики или рестарт существующего промышленного потенциала. Первый вариант красиво звучит на презентациях, но на практике не реализуем. Нужны масштабные инвестиции, и не только государства и западных доноров, но и бизнеса. А их не будет. Остается второй вариант, но здесь необходимо честно признать: цель рестарта промышленности в двух областях — не прибыль, а возобновление жизненных токов в региональной экономике, остановка экономического некроза. Это как пример Кэсонского промышленного парка, созданного предприятиями Южной Кореи на территории Северной. Большая часть бизнесов там была убыточной и дотировалась Сеулом, так как цель была не заработать, а ускорить интеграцию с севером.

Украина может осуществить промышленный рестарт на подконтрольных территориях Донецкой и Луганской областей, если начнет программу дотирования создания рабочих мест и реализует концепцию гарантированного среднего трудового дохода — на уровне средней зарплаты по стране (то есть никто в этом регионе не должен получать меньше). Это могло бы стать нашим "началом истории", пусть и в региональном масштабе.

Алексей Кущ, dsnews.ua